Застрявшие на чужой войне. Список военнопленных и политзаключённых на Украине, срочно нуждающихся в медицинской и материальной помощи Союз военнопленных и политзаключенных

Публикуем в полном виде обращение от имени руководителя Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса (СВПД) Максима Гармаша:

" Союз Военнопленных и Политзаключенных Донбасса обратился ко всем участникам подгруппы по гуманитарным вопросам Трехсторонней контактной группы в Минске с требованием решить вопрос спасения жизни политзаключенной, которая находится в тяжелом состоянии!
Козлова Надежда Петровна, 19.07.1995 года рождения, уроженка г. Артёмовска Донецкой области. Была задержана 08.09.2014 года в г. Часов Яр Артёмовского района Донецкой области. В феврале 2016 года осуждена на 14 лет лишения свободы. Отбывает наказание в СИЗО г. Артёмовска. В следствии незаконных действий военнослужащих нацгвардии Украины, Надежда потеряла руку и ногу. Из судебного решения: «в результате перенесенной в 09.09.2014 году минно-взрывной травмы обвиняемая Козлова Н.П. имеет травмы, ранение левого предплечья и голеней в виде: ампутационной непротезируемой культи верхней трети левого предплечья, переломов, хронического посттравматического остеомиелита левой большеберцовой кости свищевой формы, глубокого пареза стоп, хрящевого анкилоза голеностопных суставов в эквинусной установке; самостоятельно не передвигается, обслуживать себя не может, нуждается в постоянном постороннем присмотре». Сейчас Надежду мучают постоянные фантомные боли(фантомная боль считается одним из самых сложных с патогенетической точки зрения и наиболее серьёзных болевых синдромов). Эти адские боли отсутствующих конечностей делают и так тяжелую жизнь девушки невыносимой.
Козловой Надежде Петровне необходимо надлежащее лечение и постоянный уход!"

Членами Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса представителям аппарата Уполномоченного по правам человека ДНР Морозовой Д.В. неоднократно сообщались сведения о Козловой Н.П. для внесения в список для обмена, однако, без объяснения причин в списки она не включалась. В связи с этим, СВПД в адрес Морозовой Д.В., Кобцевой О.А. и Медведчука В.В. были направлены сведения в письменной форме.
https://vk.com/wall-147553354_65

Информация о несчастной девушке уже выложена рядом групп, идут ее активные перепосты.

В связи с этим Союз Военнопленных и Политзаключенных делает заявление!
Союз Военнопленных и Политзаключенных Донбасса(СВПД) официально заявляет, что его руководителем является Гармаш Максим! Доверенным лицом - Седлов Андрей!

Информация о том, что к СВПД имеет отношение Галина Запорожцева, якобы являющаяся его руководителем, не верна!
Галина Запорожцева, полковник МВД Украины в отставке, лидер движения " Союз Матерей Украины", лидер СППу не имеет никакого отношения к военнопленным и политзаключенным Донбасса и их спасению!

Также ставится под сомнение достоверность информации, публикуемой сайтом Новороссия https://www.novorosinform.org/
Именно с него пришли данные, что руководителем СВПД является Галина Запорожцева. Есть информация, что он находится под сурковскими марионетками.
http://rys-strategia.ru/news/sajt_novorosinform_perekuplen_surkovskimi_marionetkami/2016-10-03-1905

В связи с участившимися вопросами о связи СВПД с другими общественными организациями(Комитетом «25 января», Комитетом по политическим заключенным, военнопленным и без вести пропавшим на территории Украины при Общерусском Национальном Движении Игоря Стрелкова) ,
Союз военнопленных и политзаключенных Донбасса официально и публично заявил, что Союз не входит ни в какие общественные организации, комитеты и прочие объединения!

СВПД -это союз Военнопленных и Политзаключенных, а также членов их семей и других Неравнодушных!
Задача Неравнодушных-помочь им выжить в борьбе за свою Свободу!

Военнопленные и Политзаключенные должны объединиться, отстаивая свои права для того, чтобы наконец-то стать Свободными!

И в связи с этим хочется пожелать всем официальным лицам, учавствующим в обменах:

НЕ УМЕЕТЕ РАБОТАТЬ?! ТОГДА, ИЗВИНИТЕ, В ОТСТАВКУ!
УМЕЕТЕ?! ЗНАЧИТ, МЕНЯЙТЕ ПЛЕННЫХ!!!

Интервью это назвать сложно т.к. я не профессионал, скорее это обычная беседа с сестрой ополченца находящегося в украинских застенках (https://vk.com/id56914434), в которой слышно крик души отчаявшихся родственников военнопленных:

А:
"Что вас связывает с вопросом обмена военнопленных?"

Элла:
"Я сестра одного из военнопленных Шевелева Виталия Геннадиевича, одного из восьми саперов, попавших в плен 27 июня 2016 года под Широкино. Поэтому тема обмена пленными меня очень волнует, так как касается одного из самых дорогих и родных для меня людей, моего младшего братика"

А:
"Насколько я помню, ребята тогда по договоренности вышли разминировать и ПСы их взяли в плен, нарушив эти самые договоренности."

Элла:
"Да, нам так и объяснили, что ребята вышли разминировать, а их обстреляли и взяли в плен."

А:
"Был слух что на самом деле договора не было, просто наше командование не посчитало нужным обеспечить прикрытие."

Элла:
"Такой вариант я тоже не исключаю, но сами понимаете, что правду можно узнать только тогда, когда ребята вернуться и сами все расскажут."

А:
"Какое сейчас количество наших ребят находится в тюрьмах Украины?"

Элла:
"По последним заявлениям Дарьи Морозовой, более 600 человек, но, честно говоря, не думаю, что и она знает точную цифру."

А:
"То есть на самом деле цифры скрываются?"

Элла:
"На сколько я заметила, цифры каждый день меняются, тем более даже в новостях каждый день появляется информация о задержании все новых сторонников Республик, т.е. получается, что списки регулярно пополняются, каждый раз по результатам заседания трехсторонней контактной группы, мы видим, появляются заявления, что "сверили списки или необходимо актуализировать списки" именно поэтому я не вижу перспектив осуществления требуемого Минскими соглашениями обмена по формуле "всех на всех"

А:
"Как много из военнопленных ожидает обмена более одного года?"

Элла:
"Сложно сказать, но учитывая тот факт, что с февраля 2015 года нет официальных обменов, то практически та же самая цифра."

А:
"Есть ли связь с ребятами, что они говорят по поводу обмена?"

Элла:
"К сожалению со связью очень плохо, сами понимаете, в каких условиях они находятся. Но, по моим сведениям, после заявлений Дарьи Морозовой о результатах верификации, ребята практически утратили надежду и приняли решения любыми путями бороться за свое освобождение сами, был создан Союз военнопленных и политзаключенных от имени которого я сегодня в интернете уже читала первое заявление."

А:
"Сама Морозова им что говорит?"

Элла:
"Сама омбудсмен говорить умеет прекрасно, в этом у нее талант, даже слезу пустить умеет, когда надо! Но ребята находятся в этом аду уже не первый год и знают ситуацию именно изнутри. И словам Морозовой о том, что она всеми силами борется за каждого пленного, уже ни сами ребята, ни родственники не верят."

А:
"То есть кроме общих фраз во время общения ничего конкретно не говорит?"

Элла:
"Говорит, что вы не понимаете, я не могу всего сказать, но мы за вас боремся и все в таком роде. Но не зря же у ребят терпение лопнуло и они выразили именно ей свое недоверие, чтоб она не говорила, а ее "работа на благо обмена" видна уже всем."

А:
"Что вам известно про инициативу создания "союза военнопленных и политзаключенных?"

Элла:
"Пока что подробностей не знаю, но знаю точно, что именно после заявления о результатах верификации, т.е. когда Морозова в очередной раз дала понять, что 15 мая в Минске не будет принято решение об обмене и озвучена очередная за уши притянутая отговорка, ребята решили выразить ей недоверие. Текст заявления Союза: ОБРАЩЕНИЕ СОЮЗА ВОЕННОПЛЕННЫХ И ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ ДОНБАССА

Мы, представители Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса, хотим официально обратиться к гуманитарной группе по вопросам обмена военнопленных и поиска пропавших без вести в рамках Минских соглашений со следующими предложениями для организации поэтапного обмена «всех на всех». Мы очень рассчитываем, что на очередном этапе переговоров в Минске 15 мая будут окончательно утверждены результаты верификации и ничьи эмоциональные действия и преступная халатность не смогут остановить процесс обмена.

От своего имени настоятельно просим внести в списки первоочередного обмена следующие категории лиц:
- военнопленных и политзаключенных Донбасса, состояние здоровья которых критическое и существует угроза их жизни;
- пожилых людей возраста свыше 60 лет;
- тех заключенных, кто прошел через самые жестокие пытки, и тех, кто был захвачен в плен более двух лет назад.
Мы готовы предоставить подробную информацию по всем трем категориям, хотя точно знаем, что все эти данные есть и у представителей Донецка, и у Луганска, и у Киева.

От имени Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса обращение подписали следующие лица:
Гармаш, Бабич, Губик, Слитенко, Евтухов, Близниченко, Резников, Шевелев, Бирюков, Беликов, Колесник, Тумская, Попович, Палей, Лыган Ю., Лыган Е.

Как видно из заявления, ребята обеспокоены в первую очередь теми, кому срочно нужна квалифицированная медицинская помощь: у одного военнопленного гангрена на обеих ногах, у другого гниет челюсть, выбитая при допросах... и таких очень много ребятам очень сложно, так как держаться в тех нечеловеческих условиях помогает лишь надежда, надежда, что они нужны, что их помнят и за них борются, но результаты каждой Минской встречи разрушают эту надежду..."

А:
"Как вы считаете, кто должен занять должность Уполномоченного по правам человека ДНР?"

Элла:
"Я считаю, что вопрос жизни людей (а от вопросов обмена зависят жизни сотен людей) нельзя связывать с политикой, нельзя устраивать шантаж и давить сторонам друг на друга именно вопросами обмена! Я считаю, что этим должен заниматься человек, который не занимается политикой и не преследует никаких других целей, кроме спасения жизни и здоровья наших людей, лучше бы даже человек, который на себе испытал все "прелести" плена и понимает, чего стоит ребятам каждый день нахождения в этих условиях, человек который не побоится даже лично выехать на ту территорию, если это хоть как-то ускорить обмен. Матери не побоялись поехать, украинские матери не побоялись ни раз уже в ЛДНР приезжать, Савченко и Рубан не боятся, а наш Аппарат боится... А если бы действительно душой болели за наших ребят, то не боялись бы действовать."

А:
"Кто по вашему мнению постоянно срывает обмен и по какой причине?"

Элла:
"Я ничего не утверждаю, это моё личное мнение (но все чаще такое же мнение я слышу и от других), но я виню исключительно Дарью Морозову. Если еще осенью я могла сказать, что процесс затягивают обе стороны, то теперь я уверенна, что (как это не печально) украинская сторона максимально идет на встречу, но именно Дарья Васильевна выдвигает каждый раз все более невыполнимые требования для проведения обмена. Самое даже первое невыполнимое требование - это одноэтапный обмен "всех на всех", все понимают, что это не возможно по многим причинам. Невозможно даже просто остановиться на окончательном варианте списков пленных, ведь они пополняются каждый день."

А:
"Можно чуть по конкретнее о структуре обмена и почему одноэтапный обмен невозможен?"

Элла:
"Во-первых: невозможно даже просто остановиться на окончательном варианте списков пленных, ведь они пополняются каждый день, кого-то задерживают, у кого-то заканчивается срок и он выходит на свободу. Т.е. актуализацию списков "всех" можно проводить бесконечно.

Во-вторых: по военнопленным все понятно, они взяты либо на позициях, либо при каких-то других условиях, но форма оружие и т.д. Т.е. у людей есть статус военных, по ним не нужны долгие проверки кто этот человек, наш- не наш и т.д. И сроки этим людям очень большие дают. Моему брату светит 15 лет лишения свободы... А есть всякие бабушки, женщины и т.д., которые не то ляпнули на блокпосту или в магазине и им дадут не более года, т.е. пока эта вся тягомотина по обменам, такие люди "висят в списках", а их срок уже закончился и они вышли на свободу, и из-за этого опять списки не сходятся."

А:
"В какой степени обмен зависит от политики, т.е. влияет ли на обмен добровольная передача военнопленных украинцев главой Республики. Есть слух что собственно менять 600 на 50 никто не будет."

Элла:
"Конечно добровольная передача украинских пленных в качестве жестов доброй воли очень влияет на процесс обмена, цифра 42 совершенно не соизмерима с количеством наших ребят. Вот всякие жесты доброй воли, непонятное исчезновения заявленных сотен украинских военнопленных после двух котлов, вот это все и рождает "слухи" о торговле пленными, о тайных обменах украинских военных на выкупленных обычных заключенных, не имеющих отношение к нашей войне и т.д. А так же странные обмены, такие как был осенью, когда поменяли диверсанта и последнего из пленных из аэропорта на обычных мирных, у двоих из которых через месяц заканчивался срок, а один вообще СБУшник... (речь идет об этом.

Их точное число не знает никто. Даже они сами. О том, что они все-таки существуют, официально не подтвердят ни в Украине, ни в России. Очередной этап переговоров в Минске в середине мая никак не прояснил их дальнейшее положение и правовой статус.

Сегодня на Украине в местах лишения свободы находятся порядка тысячи военнопленных с Донбасса. Среди них как граждане ДНР и ЛНР, так и россияне — добровольцы, поехавшие когда-то защищать Русский мир и надолго застрявшие на чужой войне.

Этим людям удалось связаться с «МК» — они хотят заявить о себе и начать отстаивать свои права. Другого выхода у них просто нет. Больше они никому не нужны.

Фото: VK.COM / Война за Донбасс

«Все военнопленные находятся в разных тюрьмах и СИЗО Украины, но они смогли объединиться даже на расстоянии, чтобы бороться за свою свободу. Терять им все равно нечего — некоторые уже получили реальные большие сроки, — говорит Андрей Седлов (движение «Новороссия»). — Самое главное — то, что их не хотят признавать военнопленными, в отношении этих людей полностью игнорируется Женевская конвенция, ее второй дополнительный протокол, так как Украина отрицала и по-прежнему отрицает, что на ее территории ведется гражданская война… Поэтому с ними могут поступать как угодно, не церемониться, международные правозащитные организации доступа к ним не имеют».

Распечатанный на принтере белый листок бумаги. Привет «оттуда». Ряд фамилий, часть из которых — русские, часть — украинские; только фамилии, без имен, званий, наспех: Гармаш, Бабич, Губик, Слитенко, Евтухов, Близниченко, Резников… Далее по списку.

«Обращение Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса.

Мы, представители Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса, хотим официально обратиться к гуманитарной группе по вопросам обмена военнопленных и поиска пропавших без вести в рамках Минских соглашений со следующими предложениями для организации поэтапного обмена «всех на всех». От своего имени настоятельно просим внести в списки первоочередного обмена следующие категории лиц: военнопленных, состояние здоровья которых критическое и существует угроза их жизни, пожилых людей старше 60 лет, тех заключенных, кто был захвачен в бой свыше двух лет назад и прошел через жестокие пытки…»

ДНР — в разведке. фото: Из личного архива

Ничей боец

36-летний москвич Денис Сидоров — пожалуй, самый известный на Украине российский доброволец, оказавшийся в плену. Правда, на той стороне его презрительно называют «сепаром» (сепаратистом).

«О том, что мой муж попал в плен, мне сообщил украинский следователь. Он связался со мной через страницу в социальной сети, написал, что нужно подтверждение, что это именно Денис, так как никаких документов у мужа при себе не было», — Кристина Сидорова борется за свободу супруга уже почти год. С сентября 2016-го. А не видела его почти два — с тех пор, как в 2015-м он уехал на Донбасс.

— Вы сразу поверили, что это следователь вам написал? — спрашиваю я девушку.

— Если честно, то сначала нет. Только когда он прислал снимки, где Денис — с простреленной ногой (а это в последнем бою случилось), я отослала туда ксерокопию его паспорта. На этом настаивала украинская сторона. Возможно, этого не следовало делать, но меня убедили, что иначе Денис не попадет в списки по обмену, если его личность не будет официально установлена. Мне пообещали, что он скоро вернется…

После того как о захвате бойца стало известно, власти ДНР заявили, что Денис Сидоров вообще не имеет к ним никакого отношения. В подразделении, где Денис служил, его тут же вывели за штат.

Обычная практика «слива». Не знаем такого — и все тут. Так повелось еще со времен Великой Отечественной: попал к врагу — лучше бы погиб, никто впрягаться за твое освобождение не станет.

Бывший полицейский, ныне юрист, в юности Денис прошел через Чечню. Семья его поступок — поехать воевать за Русский мир на Украину — не поняла и не приняла: молодая жена, растет сын — зачем все это вообще было нужно?! Но, как многие из тех, кто в первый год помчался добровольцем воевать на Донбасс, Денис тоже попался в ловушку добра и справедливости.

«Муж разведчиком был, иногда подолгу не выходил на связь, так что я не поднимала панику заранее, зря не волновалась», — переживает жена Кристина.

Восьмого сентября, в районе Широкой Балки, Денис Сидоров, разведчик 3-го ОМСБР, был ранен в ногу и захвачен военнослужащими ВСУ. С его семьей спецслужбы Украины связались уже девятого — оперативно сработали, что и говорить.

«Российский наемник оказался ничейным» — а это уже новости из украинских газет: после того как командование отреклось от своего бойца, Дениса так и не включили в списки по обмену. Зато пропиарили по полной. «Впрочем, это все равно бы не помогло, обменов нет уже больше года», — разводит руками Андрей Седлов (движение «Новороссия»).

А на «гражданке» — свои проблемы. Кристине пришлось подавать заявление в полицию по месту жительства, что ее муж якобы исчез, на территории России по этому поводу завели разыскное дело — почему-то нельзя было сразу честно написать, что он в ДНР, приходилось что-то придумывать, и все ради того, чтобы Дениса хотя бы начали искать официально.

Сейчас, когда молодая женщина уже прошла все бюрократические круги ада разных инстанций, она больше не рассчитывает ни на чью помощь. Последняя отписка пришла из Министерства иностранных дел, где сказано, что ее обращение в МИД России с просьбой помочь в установлении местонахождении супруга рассматривается и о результатах будет сообщено дополнительно.

Этого почему-то не знает наш МИД, но мы-то знаем, что Дениса Сидорова на Украине уже осудили, и он получил 12 лет строгого режима. Что в начале июня он ждет апелляции в Киеве, но надежды на смягчение приговора особо нет.

Сейчас по украинским СИЗО разъезжают некие люди, которые уговаривают пленных не мытьем, так катаньем подписывать документы, будто они сами добровольно отказываются возвращаться на родину. Что все как один хотят продолжить отбывать наказание в Незалежной. Если осужденные это подписывают, то их обещают выпустить побыстрее.

Многие потеряли надежду и соглашаются на все. Последний обмен «всех на всех» состоялся еще в начале 2016-го. На очередном «Минске» о судьбе военнопленных говорили в последнюю очередь…

Денис Сидоров с женой Кристиной. фото: Из личного архива

Ничья вина

Я сижу в штабе движения «Новороссия» и молча вглядываюсь в экран монитора. Жду ответа. Со мной на связи — Максим Гармаш, тоже военнопленный, один из тех, кто борется сейчас за свои права. Именно он создал Союз военнопленных Донбасса. В СИЗО, где он сидит, есть Интернет. Но не факт, что связь не прервется в любую секунду, поэтому мы оба спешим переговорить о главном — я и Максим.

— Я военнопленный Гармаш Максим, нахожусь в СИЗО №3 города Днепропетровска, Украина, — четко рапортует парень. — Был задержан в Харькове в конце лета 2015 года, когда приехал туда забирать свою семью, мне подбросили гранаты. Сломать морально и физически меня не смогли. Вменили статью 110, ч. 1, и статью 263, ч. 1, которую позже переквалифицировали на статью 110, ч. 2, 260, ч. 2, и 263, ч. 1, УК Украины.

— То есть «посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины», а также «участие в создании незаконных военизированных формирований». Ну и до кучи — «незаконное обращение с оружием», так? — спрашиваю его.

— У суда не было прямых доказательств того, что я ополченец, но меня пытали, при пытках разбили голову в затылочной части и написали, что это боевое ранение… Я не соглашался на чистосердечное признание и не пошел на сделку со следствием.

— Как же они узнали, что вы действительно с Донбасса?

— Меня предали, не хочу пока обобщать, освобожусь и расскажу. С первых же дней ареста ребята в Донецке делали все возможное, чтобы меня подали на обмен. Но это было бесполезно.

Прочувствовав на себе, что это, я понял, что нужно что-то делать, чтобы вытащить таких ребят, как я, потому что политики решают свои проблемы ценой наших жизней. Мы собираем списки, чтобы ни один из нас не пропал, а они нами торгуют, как уголовниками, и никто ничего не делает. Сам процесс тормозит Киев. 28 апреля этого года наши матери выехали для верификации «отказников» (то есть для проверки тех, кто якобы не хочет возвращаться из украинских тюрем на родину, в Россию и ДНР. — Авт.) — мне пошли упреки, что матерей привезли досрочно, что не предоставляют доступ к «отказникам», что «отказников» заставляют отказываться… Короче, много чего писали — и мало правды. Поэтому я решил создать союз, а ребята и их семьи меня поддержали. Находясь здесь, мы на самом деле видим, кто и как способствует нашему освобождению, кто вообще им занимается. Мы будем отстаивать наши права.

— А как же вы смогли объединиться? Ведь все сидят по разным тюрьмам…

— Есть средства связи — с вами же я общаюсь. Также работаем с нашими волонтерами, просим помощи с продуктами — как-то так.

— Много ли россиян, граждан РФ, среди военнопленных?

— Последнего привезли в пятницу: попал в плен, ранен, пулевое ранение ноги, началась гангрена, операцию ему не сделали.

Вообще среди военнопленных граждан РФ достаточно. Связь в основном есть у всех, но за нее нужно платить.

— Вы держитесь вместе?

— Нет, нас сажают с украинскими военными, а это постоянные конфликты. Но что мы можем? Решает администрация. Кто-то ломается, кто-то ставит сокамерников на место. Это нормально. Это тюрьма.

— Максим, а кем вы себя чувствуете здесь? Нет ощущения, что вас тоже предали?

— Я не сдаюсь. И сам родину не предаю. Моя родина — Донбасс, не Украина, а Русь.

— Как вы думаете: зачем нужен Союз военнопленных? И будет ли открытое противодействие вам со стороны Украины?

— Ребятам нужен статус. Политики этим заниматься не хотят. Я не думаю, что со стороны Украины будут проблемы. Им не до нас сейчас. Рад общению. Если еще будут вопросы, обращайтесь.

Послевоенный Донбасс. Фото: VK.COM / Война за Донбасс

Ничья война

«Мы с ребятами на связи в Интернете каждую ночь. Правда, сейчас с этим похуже стало: соцсети же Украина отключила, переписываться стало сложнее», — разводят руками в движении «Новороссия» (Андрей Седлов является сейчас официальным уполномоченным Союза военнопленных Донбасса в России).

[email protected] — родственники тех, кто пропал на Донбассе и, возможно, находится в плену, могут писать на этот адрес, чтобы им помогли сориентироваться и найти их близких.

Добровольцев бывших не бывает: те, кто вернулся домой, отчаянно пытаются сегодня помочь тем, кто еще там. «Родные подчас не знают, где кто сидит, мечутся, теряют время, иногда до года и даже больше, прежде чем понимают, где нужно искать и как пытаться освободить», — рассказывает доброволец Дмитрий Данилов (движение «Новороссия»).

На Украине у России сейчас нет даже своего посла, чтобы мобильно решать эти проблемы.

Поэтому «утопающие» — военнопленные и политзаключенные — спасают себя сами. Они просто вынуждены выходить из тени. «Списки на обмен обновляются постоянно, но что толку, если обмена давно уже нет?» — разводят руками ребята.

При этом украинцев, бойцов ВСУ, на Донбассе сидит в разы меньше — всего-то около 100 человек. Но так как те являются официальными военнослужащими, то на них Женевская конвенция как раз распространяется. В отличие от обычных гражданских, которые взяли в руки оружие, чтобы просто защитить свою землю.

Нет, не станут сейчас менять «всех на всех» — как было пафосно заявлено в Минске: это ведь означает 100 на 1000. 100 — военнослужащие ВСУ, 1000 — ополченцы и добровольцы. Плохая арифметика. Украина на такое не пойдет. Ей это не нужно. А нам?..

Еще в 2014 году на Донбассе стала модной профессия переговорщика, то есть того, кто договаривается об условиях обмена и ведет пленных до самого конца. Первых бойцов, как известно, обменивали еще на поле боя. Сначала — за так, потом — за деньги. Не так уж и дорого, если постараться, — пару тысяч долларов за голову. Могли брать и натурпродуктом — автомобилями например. Процесс происходил мобильно и был более-менее понятен. «Иногда даже командиры звонили друг другу после боя, чтобы сверить списки и быстро провести рокировку своих», — помнится, рассказывали мне в ДНР и ЛНР.

Теперь этого нет. Все бюрократизировано до предела. Официально обменом военнопленных занимается на Донбассе омбудсмен Дарья Морозова. Еще была Лилия Радионова, которая в первые годы войны возглавляла Комиссию по делам военнопленных. Работали тогда без денег, оргтехники, ручки и карандаши приносили из дома — все на чистом энтузиазме. Каменный век, но работа кипела.

«Со временем в деятельность комиссии вмешались власти — кого-то требовалось внести в список дополнительно или исключить из обмена, — рассказывала Лилия «МК». — Потом наш немногочисленный штат вошел в состав министерства обороны ДНР, и больше никакие вопросы самостоятельно мы не решали».

Лилия Радионова была названа врагом непризнанных республик после того, как передала фамилии русских добровольцев, также находящихся в плену, Москве. Ее обвинили в шпионаже в пользу… России! Женщине пришлось бежать. «Я и предположить не могла, что эти сведения могут составлять государственную тайну, — наоборот, хотела как лучше», — недоумевает она.

Но это все было на первых этапах войны. Ныне большинство находящихся в украинских тюрьмах — в Мариуполе, Харькове, Киеве… — уже открыто названы уголовниками. Часть «участников незаконных вооруженных формирований» осуждена, часть ждет своей участи.

Как говорят, есть и еще одна важная причина, почему украинцы специально не хотят выходить с инициативой обмена «всех на всех», на чем настаивают Москва и Минск: их цель — дотянуть всех осужденных до Гааги, чтобы там их судили как военных преступников.

Вот ведь как интересно: войны нет, а преступники — есть…

Екатерина Сажнева

Застрявшие на чужой войне

Сегодня на Украине в местах лишения свободы находятся порядка тысячи военнопленных с Донбасса. Среди них как граждане ДНР и ЛНР, так и россияне - добровольцы, поехавшие когда-то защищать Русский мир и надолго застрявшие на чужой войне.

Этим людям удалось связаться с «МК» - они хотят заявить о себе и начать отстаивать свои права. Другого выхода у них просто нет. Больше они никому не нужны.

«Все военнопленные находятся в разных тюрьмах и СИЗО Украины, но они смогли объединиться даже на расстоянии, чтобы бороться за свою свободу. Терять им все равно нечего - некоторые уже получили реальные большие сроки, - говорит Андрей Седлов (движение «Новороссия»). - Самое главное - то, что их не хотят признавать военнопленными, в отношении этих людей полностью игнорируется Женевская конвенция, ее второй дополнительный протокол, так как Украина отрицала и по-прежнему отрицает, что на ее территории ведется гражданская война… Поэтому с ними могут поступать как угодно, не церемониться, международные правозащитные организации доступа к ним не имеют».

Распечатанный на принтере белый листок бумаги. Привет «оттуда». Ряд фамилий, часть из которых - русские, часть - украинские; только фамилии, без имен, званий, наспех: Гармаш, Бабич, Губик, Слитенко, Евтухов, Близниченко, Резников… Далее по списку.

«Обращение Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса.

Мы, представители Союза военнопленных и политзаключенных Донбасса, хотим официально обратиться к гуманитарной группе по вопросам обмена военнопленных и поиска пропавших без вести в рамках Минских соглашений со следующими предложениями для организации поэтапного обмена «всех на всех». От своего имени настоятельно просим внести в списки первоочередного обмена следующие категории лиц: военнопленных, состояние здоровья которых критическое и существует угроза их жизни, пожилых людей старше 60 лет, тех заключенных, кто был захвачен в бой свыше двух лет назад и прошел через жестокие пытки…»

ДНР - в разведке.

Ничей боец

36-летний москвич Денис Сидоров - пожалуй, самый известный на Украине российский доброволец, оказавшийся в плену. Правда, на той стороне его презрительно называют «сепаром» (сепаратистом).

«О том, что мой муж попал в плен, мне сообщил украинский следователь. Он связался со мной через страницу в социальной сети, написал, что нужно подтверждение, что это именно Денис, так как никаких документов у мужа при себе не было», - Кристина Сидорова борется за свободу супруга уже почти год. С сентября 2016-го. А не видела его почти два - с тех пор, как в 2015-м он уехал на Донбасс.

Вы сразу поверили, что это следователь вам написал? - спрашиваю я девушку.

Если честно, то сначала нет. Только когда он прислал снимки, где Денис - с простреленной ногой (а это в последнем бою случилось), я отослала туда ксерокопию его паспорта. На этом настаивала украинская сторона. Возможно, этого не следовало делать, но меня убедили, что иначе Денис не попадет в списки по обмену, если его личность не будет официально установлена. Мне пообещали, что он скоро вернется…

Обычная практика «слива». Не знаем такого - и все тут. Так повелось еще со времен Великой Отечественной: попал к врагу - лучше бы погиб, никто впрягаться за твое освобождение не станет.

Бывший полицейский, ныне юрист, в юности Денис прошел через Чечню. Семья его поступок - поехать воевать за Русский мир на Украину - не поняла и не приняла: молодая жена, растет сын - зачем все это вообще было нужно?! Но, как многие из тех, кто в первый год помчался добровольцем воевать на Донбасс, Денис тоже попался в ловушку добра и справедливости.

«Муж разведчиком был, иногда подолгу не выходил на связь, так что я не поднимала панику заранее, зря не волновалась», - переживает жена Кристина.

Восьмого сентября, в районе Широкой Балки, Денис Сидоров, разведчик 3-го ОМСБР, был ранен в ногу и захвачен военнослужащими ВСУ. С его семьей спецслужбы Украины связались уже девятого - оперативно сработали, что и говорить.

«Российский наемник оказался ничейным» - а это уже новости из украинских газет: после того как командование отреклось от своего бойца, Дениса так и не включили в списки по обмену. Зато пропиарили по полной. «Впрочем, это все равно бы не помогло, обменов нет уже больше года», - разводит руками Андрей Седлов (движение «Новороссия»).

А на «гражданке» - свои проблемы. Кристине пришлось подавать заявление в полицию по месту жительства, что ее муж якобы исчез, на территории России по этому поводу завели разыскное дело - почему-то нельзя было сразу честно написать, что он в ДНР, приходилось что-то придумывать, и все ради того, чтобы Дениса хотя бы начали искать официально.

Денис Сидоров с женой Кристиной.

Ничья вина

Я сижу в штабе движения «Новороссия» и молча вглядываюсь в экран монитора. Жду ответа. Со мной на связи - Максим Гармаш, тоже военнопленный, один из тех, кто борется сейчас за свои права. Именно он создал Союз военнопленных Донбасса. В СИЗО, где он сидит, есть Интернет. Но не факт, что связь не прервется в любую секунду, поэтому мы оба спешим переговорить о главном - я и Максим.

Я военнопленный Гармаш Максим, нахожусь в СИЗО №3 города Днепропетровска, Украина, - четко рапортует парень. - Был задержан в Харькове в конце лета 2015 года, когда приехал туда забирать свою семью, мне подбросили гранаты. Сломать морально и физически меня не смогли. Вменили статью 110, ч. 1, и статью 263, ч. 1, которую позже переквалифицировали на статью 110, ч. 2, 260, ч. 2, и 263, ч. 1, УК Украины.

То есть «посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины», а также «участие в создании незаконных военизированных формирований». Ну и до кучи - «незаконное обращение с оружием», так? - спрашиваю его.

У суда не было прямых доказательств того, что я ополченец, но меня пытали, при пытках разбили голову в затылочной части и написали, что это боевое ранение… Я не соглашался на чистосердечное признание и не пошел на сделку со следствием.

- Как же они узнали, что вы действительно с Донбасса?

Меня предали, не хочу пока обобщать, освобожусь и расскажу. С первых же дней ареста ребята в Донецке делали все возможное, чтобы меня подали на обмен. Но это было бесполезно.

Прочувствовав на себе, что это, я понял, что нужно что-то делать, чтобы вытащить таких ребят, как я, потому что политики решают свои проблемы ценой наших жизней. Мы собираем списки, чтобы ни один из нас не пропал, а они нами торгуют, как уголовниками, и никто ничего не делает. Сам процесс тормозит Киев. 28 апреля этого года наши матери выехали для верификации «отказников» (то есть для проверки тех, кто якобы не хочет возвращаться из украинских тюрем на родину, в Россию и ДНР. - Авт.) - мне пошли упреки, что матерей привезли досрочно, что не предоставляют доступ к «отказникам», что «отказников» заставляют отказываться… Короче, много чего писали - и мало правды. Поэтому я решил создать союз, а ребята и их семьи меня поддержали. Находясь здесь, мы на самом деле видим, кто и как способствует нашему освобождению, кто вообще им занимается. Мы будем отстаивать наши права.

- А как же вы смогли объединиться? Ведь все сидят по разным тюрьмам…

Есть средства связи - с вами же я общаюсь. Также работаем с нашими волонтерами, просим помощи с продуктами - как-то так.

- Много ли россиян, граждан РФ, среди военнопленных?

Последнего привезли в пятницу: попал в плен, ранен, пулевое ранение ноги, началась гангрена, операцию ему не сделали.

Вообще среди военнопленных граждан РФ достаточно. Связь в основном есть у всех, но за нее нужно платить.

- Вы держитесь вместе?

Нет, нас сажают с украинскими военными, а это постоянные конфликты. Но что мы можем? Решает администрация. Кто-то ломается, кто-то ставит сокамерников на место. Это нормально. Это тюрьма.

- Максим, а кем вы себя чувствуете здесь? Нет ощущения, что вас тоже предали?

Я не сдаюсь. И сам родину не предаю. Моя родина - Донбасс, не Украина, а Русь.

- Как вы думаете: зачем нужен Союз военнопленных? И будет ли открытое противодействие вам со стороны Украины?

Ребятам нужен статус. Политики этим заниматься не хотят. Я не думаю, что со стороны Украины будут проблемы. Им не до нас сейчас. Рад общению. Если еще будут вопросы, обращайтесь.

Послевоенный Донбасс. Фото: VK.COM / Война за Донбасс

Ничья война

«Мы с ребятами на связи в Интернете каждую ночь. Правда, сейчас с этим похуже стало: соцсети же Украина отключила, переписываться стало сложнее», - разводят руками в движении «Новороссия» (Андрей Седлов является сейчас официальным уполномоченным Союза военнопленных Донбасса в России).

[email protected] - родственники тех, кто пропал на Донбассе и, возможно, находится в плену, могут писать на этот адрес, чтобы им помогли сориентироваться и найти их близких.

Добровольцев бывших не бывает: те, кто вернулся домой, отчаянно пытаются сегодня помочь тем, кто еще там. «Родные подчас не знают, где кто сидит, мечутся, теряют время, иногда до года и даже больше, прежде чем понимают, где нужно искать и как пытаться освободить», - рассказывает доброволец Дмитрий Данилов (движение «Новороссия»).

На Украине у России сейчас нет даже своего посла, чтобы мобильно решать эти проблемы.

Поэтому «утопающие» - военнопленные и политзаключенные - спасают себя сами. Они просто вынуждены выходить из тени. «Списки на обмен обновляются постоянно, но что толку, если обмена давно уже нет?» - разводят руками ребята.

При этом украинцев, бойцов ВСУ, на Донбассе сидит в разы меньше - всего-то около 100 человек. Но так как те являются официальными военнослужащими, то на них Женевская конвенция как раз распространяется. В отличие от обычных гражданских, которые взяли в руки оружие, чтобы просто защитить свою землю.

Нет, не станут сейчас менять «всех на всех» - как было пафосно заявлено в Минске: это ведь означает 100 на 1000. 100 - военнослужащие ВСУ, 1000 - ополченцы и добровольцы. Плохая арифметика. Украина на такое не пойдет. Ей это не нужно. А нам?..

Еще в 2014 году на Донбассе стала модной профессия переговорщика, то есть того, кто договаривается об условиях обмена и ведет пленных до самого конца. Первых бойцов, как известно, обменивали еще на поле боя. Сначала - за так, потом - за деньги. Не так уж и дорого, если постараться, - пару тысяч долларов за голову. Могли брать и натурпродуктом - автомобилями например. Процесс происходил мобильно и был более-менее понятен. «Иногда даже командиры звонили друг другу после боя, чтобы сверить списки и быстро провести рокировку своих», - помнится, рассказывали мне в ДНР и ЛНР.

Теперь этого нет. Все бюрократизировано до предела. Официально обменом военнопленных занимается на Донбассе омбудсмен Дарья Морозова. Еще была Лилия Радионова, которая в первые годы войны возглавляла Комиссию по делам военнопленных. Работали тогда без денег, оргтехники, ручки и карандаши приносили из дома - все на чистом энтузиазме. Каменный век, но работа кипела.

«Со временем в деятельность комиссии вмешались власти - кого-то требовалось внести в список дополнительно или исключить из обмена, - рассказывала Лилия «МК». - Потом наш немногочисленный штат вошел в состав министерства обороны ДНР, и больше никакие вопросы самостоятельно мы не решали».

Лилия Радионова была названа врагом непризнанных республик после того, как передала фамилии русских добровольцев, также находящихся в плену, Москве. Ее обвинили в шпионаже в пользу… России! Женщине пришлось бежать. «Я и предположить не могла, что эти сведения могут составлять государственную тайну, - наоборот, хотела как лучше», - недоумевает она.

Но это все было на первых этапах войны. Ныне большинство находящихся в украинских тюрьмах - в Мариуполе, Харькове, Киеве… - уже открыто названы уголовниками. Часть «участников незаконных вооруженных формирований» осуждена, часть ждет своей участи.

Как говорят, есть и еще одна важная причина, почему украинцы специально не хотят выходить с инициативой обмена «всех на всех», на чем настаивают Москва и Минск: их цель - дотянуть всех осужденных до Гааги, чтобы там их судили как военных преступников.

Вот ведь как интересно: войны нет, а преступники - есть…